Неточные совпадения
То, что он теперь, искупив пред
мужем свою вину, должен был отказаться от нее и никогда не становиться впредь между ею с ее раскаянием и ее
мужем, было твердо решено в его сердце; но он не мог вырвать из своего сердца сожаления о
потере ее любви, не мог стереть в воспоминании те минуты счастия, которые он знал с ней, которые так мало ценимы им были тогда и которые во всей своей прелести преследовали его теперь.
Над трупом
мужа, с
потерею его, она, кажется, вдруг уразумела свою жизнь и задумалась над ее значением, и эта задумчивость легла навсегда тенью на ее лицо.
Но если она терпела
потери, которых избегал
муж, разборчивый в приеме залогов, зато и прибыль у нее шла быстрее.
Catherine моя — большая нелюдимка, и
потеря доброго
мужа еще более ее отуманила.
— Не хочу с тобой говорить, — сказала жена и ушла в свою комнату и стала вспоминать, как в ее семье не хотели выдавать ее замуж, считая
мужа ее гораздо ниже по положению, и как она одна настояла на этом браке; вспомнила про своего умершего ребенка, равнодушие
мужа к этой
потере и возненавидела
мужа так, что подумала о том, как бы хорошо было, если бы он умер.
Тихие объяснения и упреки стали надоедать
мужу, а горячих вспышек стал он бояться; страх сейчас исключил полную искренность, а
потеря искренности в супружестве, особенно в лице второстепенном, всегда несколько зависящем от главного лица, ведет прямою дорогою к нарушению семейного счастия.
И ни в чем еще не был виноват Алексей Степаныч: внушениям семьи он совершенно не верил, да и самый сильный авторитет в его глазах был, конечно, отец, который своею благосклонностью к невестке возвысил ее в глазах
мужа; об ее болезненном состоянии сожалел он искренне, хотя, конечно, не сильно, а на
потерю красоты смотрел как на временную
потерю и заранее веселился мыслию, как опять расцветет и похорошеет его молодая жена; он не мог быть весел, видя, что она страдает; но не мог сочувствовать всем ее предчувствиям и страхам, думая, что это одно пустое воображение; к тонкому вниманию он был, как и большая часть мужчин, не способен; утешать и развлекать Софью Николавну в дурном состоянии духа было дело поистине мудреное: как раз не угодишь и попадешь впросак, не поправишь, а испортишь дело; к этому требовалось много искусства и ловкости, которых он не имел.
Что я любил ее, что я желал сделаться ее
мужем, в этом, конечно, нечего было и сомневаться, но не решался еще, будучи, с одной стороны, не уверен, любит ли она меня, а с другой — боясь оскорбить в ней чувство горести о
потере брата и
мужа.
Нина Александровна. Ах, если б вы знали мою жизнь с
мужем… Я схоронила его три года назад… Ах, это было дружество с первого дня и до конца! Я не утешена после моей
потери, и вот только она одна привязывает меня к жизни.
Глубокий траур и скорбное выражение лица королевы объяснялись ужасной
потерей, которую она и ее
муж понесли неделю тому назад.
Был ли это подвиг любви, который она совершила для своего
мужа, та ли любовь, которую она пережила к детям, когда они были малы, была ли это тяжелая
потеря или это была особенность ее характера, — только всякий, взглянув на эту женщину, должен был понять, что от нее ждать нечего, что она уже давно когда-то положила всю себя в жизнь, и что ничего от нее не осталось.
— Я одобряю, что она предпочитает муки страдания малодушному возвращению. Пусть
муж Лары простит ее и позовет к себе, — это их дело; но самой ей возвращаться после того, что было… это невозможно без
потери последнего к себе и к нему уважения. Притом же она еще, может быть, любит Горданова.
Она со страхом думала о замужестве именно в этом смысле,
потере своей воли, подчинении
мужу, так как в возможности найти именно такого
мужа, который сумеет подчинить ее себе, и который, вместе с тем, будет соответствовать ее идеалу физической красоты мужчины, она не сомневалась…
После погребения все возвратились в дом Бирона на большой обед, на котором уже больше веселились, нежели скорбели. Казалось, все забыли печальное событие.
Муж и ее брат — только двое были сражены действительною скорбью. Он любил ее во все время супружества — это видно было из его обращения с ней. Огорченный
потерей любимой жены и скучая невольным одиночеством, Густав Бирон стал подумывать о развлечениях боевой жизни, тем более что случай к ним представился сам собою.
Приятельница баронессина уведомляла ее, как водится, с прискорбием, о кончине шестидесятилетнего
мужа своего, быв уверена, что она, по дружеским связям с нею, примет участие в ее горестной
потере.
Ей следовало бы остановить Ихменьева, взять его за руку, показать ему, что она возмущена не менее его, излиться ему, как женщина, страдающая от
потери уважения к
мужу.
Наталья во всех случаях жизни любила прибегать к святыне. Вера вознаграждала ее за все
потери на земле, осушала ее слезы, святила для нее земные восторги, обещала ей все прекрасное в этом и другом мире. И теперь, успокоенная своим
мужем, расставшись с ним, она прошла в свою спальню и там молилась, усердно, со слезами, чтобы господь сохранил ей любовь супруга, который после бога был для нее дороже всего.
Мне сказывал один известный психиатр, что одна дама в самое короткое время схоронила обожаемого
мужа и шестерых детей и после всех этих
потерь оставалась в своем разуме, а потом вдруг дворник как-то ее коту хвост отрубил — она этим так огорчилась, что с горя потеряла рассудок, начала кусаться, и ее свезли в сумасшедший дом. «Это бывает, — продолжал психиатр. — Люди иной раз черт знает что переносят, а на пустяках спотыкнутся и сажай их в матрацы, чтоб головы себе не разбили».
Это была плохая ночь. Когда Валя заснул, с Григорием Аристарховичем сделался припадок астмы. Он задыхался, и толстая, белая грудь судорожно поднималась и опускалась под ледяными компрессами. Только к утру он успокоился, и измученная Настасья Филипповна заснула с мыслью, что
муж ее не переживет
потери ребенка.